***

Жизнь пустынного племени была однообразна. Постоянные переходы от одного кочующего оазиса к другому, недолгие стоянки у этого проклятия и благословения этих забытых богами мест, и вновь в путь. Стоянки были сопряжены с риском: время от времени из глубин озер Оазисы выбрасывали существ, обычных и измененных Ларим. Если племени везло, то существо можно было убить, а его шкуру, клыки и внутренности обменять у первого встреченного каравана на необходимые предметы. Маги покупали кости и шкуры существ охотно, так как они служили великолепным накопителем энергии всех частот, а не только определенных, как кристаллы. Да и не были не стабильны, как накопители, сделанные из истинного железа. О тех, кому не повезло, племя предпочитало не вспоминать: их судьба была гораздо хуже смерти. Существа не убивали – они затаскивали своих отчаянно кричащих жертв под воду, а что случалось дальше – неизвестно. Также племя торговало слабоалкогольным наркотическим напитком, килором, который приготавливали по особым рецептам три шамана племени из кустарника Лифо. Килор давал употребившему необычайную легкость в теле, силу и бодрость, но отбирал при этом всяческую адекватность. Да и похмелье после него было жутким: необычайная слабость и жуткие боли в сердце были самыми слабым его проявлением
Также кочевники охотилось на пустынных ящеров и разводили тунаров – единственных животных, которые могут выдержать недельные переходы в поисках очередного оазиса. Тунары были дальними родичами пустынных ящеров, но в отличие от них были всеядны, неприхотливы и могли использовать хаотические потоки силы для своего выживания в пустыне. Небольшие юркие рептилии, напоминающие четвероногих чешуйчатых коз с тремя рогами и копытами, которые при необходимости могли становиться острейшими когтями.
Шаманы племени цепко держали власть в своих руках, ибо без них племя просто бы заблудилось в бескрайних зеленых дюнах. Фактически шаманы не являлись людьми: их тело было изменено испытанием. Они могли чувствовать потоки силы и выходы Ларим, а также ограничено использовать его в своих целях. Шаманов было трое. Мудрый Старший, чье имя было забыто даже им самим, и двое молодых – братья близнецы, подобранные дюжину лет назад в пустыне, единственные кто выплыли в омуте оазиса, поглотившего дружественное племя во время перехода.
Бредущего к Оазису человека племя заметило сразу. Несмотря на огромное расстояние, его фигура внушала необъяснимый ужас. Шаманы племени при виде фигурки долго перешептывались, а затем песок вдруг раздвинулся под бродягой. Тончайшие изумрудные лианы вмиг опутали тело чужака непроницаемым коконом. Вот только это были не лианы. Пустынные колдуны использовали на чужаке путы песка – очень полезное заклятие, используемое при охоте на особо опасных отродий оазиса. Чужак не сопротивлялся. Два отчаянных парнишки незаметно подобрались к краю ямы и увидели что чужак спит. Сон его был тревожным, он постоянно произносил сквозь зубы какие то непонятные слова, и ужас при этих словах только усиливался. Бедные подростки, надеявшиеся пополнить свой словарный запас, с ужасом убегали от ямы. Но никто из племени не провожал их смехом. Все понимали, что шаманы захотят изучить чужака, и понять, несет ли он угрозу племени, или же наоборот. И вот трое, выбранных Старшим, вздрагивая при каждой попытке пошевелиться, и падая на землю от ужаса при каждом слове, катили по песку с помощью длинных, обожженных на огне, палок тело пришельца. Его разместили на небольшом плоту, в той части озера, у которой виднелось дно
Прошло три заката. Чужак все лежал на своем плоту, пугая первые несколько часов своими возгласами даже шаманов. Но не зря этот народ жил в песках. Их способность приспособиться к любым условиям и феноменальная выживаемость сослужила добрую службу. Постепенно племя привыкло, и наводимый чужаком ужас перестал быть непереносимым, а затем полностью пропал. На второй день кочевники поняли, что из чужака можно извлечь пользу: всплывшее было отродие, услышав стон чужака разлетелось на кровавые клочки. Но и тунары не выдерживали присутствия чужака и стали убегать в пески. Шаманы держали оставшихся в узде, но понимали – с чужаком надо что-то делать. Старший решил понять, что такое чужак. Для этого ему пришлось нырнуть в озеро и пробыть в пропитанной силой воде больше часа, находясь в трансе. Шаман не смог пробиться к сути чужака, но он понял что есть страх, внушаемый путником. Это было смертное проклятие пустынного охотника – существа, сказками о котором пугают маленьких детей. Взрослые же относились к ним критически. Да и сами шаманы понемногу переставали верить в существование этого древнего чудовища. Лишь жуткие рассказы о племенах, в которых от ужаса люди выдирали себе глаза, разрывали ногтями глотки, лишь бы не достаться ему живым, передавались из глубины веков от одного шамана к другому. Да и была одна древняя легенда, как будто бы раньше, как только появилась великая пустыня, охотники были сотворены духом этой земли, дабы уничтожать многочисленные исчадия, неизвестно откуда появившиеся.
И вот перед шаманами появился некто, от которого тянуло силой этого существа. Близнецы решили, что чужак и есть охотник, кем-то поверженный, но не убитый, ибо как он выглядит никто не знал. Но Старший понимал, что не все так просто. Он решил рискнуть. Будучи молодым, старший отличался недюжинным умом и сообразительностью. Устав от монотонной жизни и постоянной борьбы за выживание он, пройдя испытание, покинул племя в поисках новых впечатлений и знаний. Он не задумывался о судьбе родных, оставленных лишь со старым шаманом, солнце жизни которого уже склонилось низко над горизонтом. Шаманы не являются людьми. Долго он скитался по миру, увидел и джунгли Хор-Лиама, чьи чудища подобны отродьям оазисов, а трясины возникают из ниоткуда и исчезают в никуда, и горы Фамеп-риам, где живые тропы заводят путников к обрывам, а ожившие камни на дне впитывают его тело, перетирая меж собой. Многое видел тогда еще молодой Старший и многое понял. И понял он, что места эти не принадлежат исконно этому миру, а появились из-за какого-то события. Кочевник решил выяснить, что же это за события. И ему улыбнулась удача. В своих странствиях он встретил загадочный народ – Турем. Один из Мудрых Редим обучил его основам магии разума и управления Ларим. На вопрос, почему этот скрытный народ оказал ему такое доверие, он услышал лишь туманное «Так надо». Но Турем явно что-то знали о его родине. И эту тайну они тщательно скрывали от него.
Одним из секретов, вынесенных стариком из глубин Фарринда, славящегося своими тайными тропами, было мастерство погружения в чужое сознание через сон. Но этот ритуал был очень сложен, и к нему следовало тщательно приготовиться. Шаман привычным окриком подозвал двух оболтусов, прошедших испытание не по своей воле – в том проклятом озере блуждающего оазиса, и поэтому считающих себя великими шаманами, и на пальцах объяснил им задачу. Необходимо было достать воду со дна озера. Вся проблема была в том, что дно озера находилось глубоко, да и нырнув не там можно было дна не достигнуть: озера являлись бездонными отнюдь не на словах. Посмеиваясь про себя, прекрасно слыша тихие нелестные комментарии, сопровождавшиеся цветистыми оборотами, старик понимал, что они справятся…

***

Большой плот на середине озера. Два человека, периодически пивших из фляг с водой, в бешеном ритме двигающихся по кругу вокруг третьего – старика облаченного на голое тело в плащ из шкуры вожака пустынных ящеров. Он неподвижен. На голове костяной шлем, из обработанных клыков очередного порождения пустыни, полностью закрывающий лицо и испускающий слабые фиолетовые лучи в такт биению сердца нет, не хозяина, всего лишь временного владельца. В руках старик держал загадочный предмет, напоминающий небольшой двулезвийный нож с деревянной рукояткой. Этот предмет Старшему отдал Редим в конце обучения. «Хоть ты не один из нас, но ты и не совсем человек. Поэтому ты имеешь право» сказал он. На лезвиях предмета были выгравированы три загадочных символа. Старший стоял над телом, плотно связанным песчаными путами, и постепенно входил в состояние измененного сознания. Его глаза начали светиться фиолетово-жемчужным светом. Шаман поместил предмет между ладонями и с силой надавил на лезвия. Кровь, потекшая из рук, немедленно впитывалась предметом, а глаза шамана светились все ярче и ярче. И вот предмет начал постепенно исчезать, и шаман вместе с ним. Близнецы все продолжали свою безумную пляску. И тут тело чужака ярко вспыхнуло.

***

В разуме чужака Старший сразу обнаружил след пустынного охотника. То, что сам чужак им не являлся, шаман понял при входе в сознание. Но с этим следом надо было разобраться, так как Старший, в отличие от близнецов, знал, что пустынный охотник не сказка. И если этот монстр движется по направлению к их деревне, то это означает новый изнурительный переход к другому оазису, который ох как не просто почуять. В этом случае чужака придется убить, так как пустынный охотник никогда не упускает своих жертв. Тем более что он совершенно не похож на жителей пустыни. Молод. Загорелая, но светлая кожа. Русые с прозеленью волосы, но не зеленые от постоянных ветров пустыни. Продолговатое лицо. Узкий, неоднократно сломанный нос средней длины с раздвоенным кончиком, в отличие от коротких загнутых клювом носов кочевников. Густые темные, но выгоревшие на солнце брови, срастающиеся на переносице. Впавшие от истощения щеки, узкие губы, уголки слегка загнутые вниз. Высокий выпуклый лоб, широкая челюсть, слегка выдающийся подбородок. Обычное лицо жителя Ваймера. Не считая глаз. За время подготовки к ритуалу чужак смог несколько раз проснуться, дико оглядываясь и явно не понимая что с ним творится. Глаза у него были странными: один глаз синим, как вечернее небо над пустыней, другой же каре-золотистым, казалось, что глаз светится мягким светом. На теле много шрамов, какие обычно остаются после различных магических ожогов. Несколько шрамов, оставленных рубящими предметами. Тело поджарое, выносливое, видно, что человек привычен к долгим переходам. В общем, обычный искатель приключений, похожий на тех давно умерших друзей, с которыми он штурмовал стену джунглей, отбиваясь от ядовитых шипов и острых когтей полурастений-полуживотных.
«Но что-то я отвлекся» - подумал старик и окончательно погрузился в глубины сознания пришельца. Он знал, что сильно рискует, что замахнулся на задачу, требующую всех его сил и умений. Поэтому его страховали другие. Если бы он вдруг стал выпадать из реальности, полностью и бесповоротно превращаясь в нечто подобное мысли, то младшие просто бы убили чужака, выбросив Старшего обратно в привычный мир.
В глубине сознания чужака все было исковеркано сильнейшим ментальным всплеском неизвестной природы, присутствовали и остатки Смертного ужаса: неизвестно как пришелец смог после такого выжить. Это заинтересовало Старшего, но не это было его целью. Его целью были недавние воспоминания. И Старший пошел вглубь, туда где находилась сама личность человека, и ее неотделимая часть – воспоминания. По пути он сильно удивился, заметив остатки ментального щита, явно наложенного не человеком, а Турем, причем уровня не ниже чем Редим-бирот, или даже Редим-абинот. Надо сказать, что Старший, не являясь Турем, не мог напрямую работать с сознанием существ. Он нуждался в специальных ритуалах, которые помогали ему войти в нужное состояние сознания, а также частично переносивших его тело в некое создаваемое сознанием чужака пространство, похожее на отдельный мир. И поэтому путь к памяти чужака виделся ему как тропа в густых зарослях неизвестных, но чем-то знакомых деревьев. Страхи чужака пытались терзать его когтями ужаса, принимая форму чудищ, по сравнению с которыми отродья оазисов казались птенцами тунаров. Мир то и дело сотрясали волны, как будто размывавшие его, но потом все становилось как прежде.
Но шаман, не смотря ни на что, отбиваясь от страхов и стойко пережидая волны безумия, дошел к своей цели: перед ним был гигантский яркий шар жемчужного света, в который ему предстояло погрузиться. Момент погружения старик не ощутил: вот он делает шаг, и вот его захлестывает волна смутных, но сильных, эмоциональных образов-картинок: радость от найденного древнего аванпоста, облегчение от того что трудный путь окончен, предвкушение богатой добычи и… новых знаний? И ужас от встречи с темнотой («Так вот как ты выглядишь – Ужас Песков… Да, я не ошибся…» – промелькнуло в мыслях Старшего), боль и отчаяние от прикосновения существа, и дикое удивление, смешанное с надеждой, когда существу кто-то неведомый дал отпор. Этот кто-то был невероятно силен и искусен, раз смог не просто убить Охотника, но и при этом использовать человека как проводник своей воли. Да и облечь что-то в Ларим – это считалось невозможным даже Турем. Определенно на этом надо остановиться поподробнее – решил шаман. И начал осторожно воздействовать на разум чужака.
Тут его подстерегала первая неприятность: разум пришельца успешно сопротивлялся, а старик начал терять силы. Старший не сдавался, и вскоре перед ним издевательски появился щит, а сам он бил по этому щиту маленькой, больше похожей на игрушечную, булавой. И тогда шаман решил прибегнуть к последнему средству: на некоторое время полностью слиться с сознанием чужака, чтобы защита не препятствовала ему читать память. Конечно, он и сам тогда становился намного уязвимее, но все же это был единственный для него способ. Но тут в его ушах раздался издевательски-ехидный голос, явно не принадлежащий человеку:
-Ну что, Феррот, куда ж ты лезешь к взрослым, да еще силой, без приглашения. Наглеешь? Думаешь, что получив крохи знаний у жалких остатков некогда могучего народа, сможешь что-то понять? Не по твоему умишку то дело, да и не по силенкам. Так что свою судьбу ты выбрал сам. Не зря говорят, что Торину в спальне Мины нос укоротили.
-Кто же ты такой??? – испуганно прошептал старик.
-Я? Я тот, кто далеко, тебе не понять… - вдруг грустно проговорил тот же голос – Но за свою наглость и неуважение к личности ты будешь наказан.
И сразу после этих слов старика выкинуло из сферы. Вдруг, почти материальные появившиеся из ниоткуда щипцы отрезали старику кончик носа, после чего шамана мощным пинком отправили куда-то вдаль, к его материальному телу. Уже улетая, меркнущим сознанием шаман отчетливо увидел испаряющегося охотника, выпустившего Смертный ужас, и осколок темноты, в самой глубине памяти чужака, появившийся после этого. И имя – Деон, имя чужака. Последней его мыслью было: «Откуда ему известно мое истинное имя… Кто же ты такой, Деон…»
Придя в себя и полностью материализовавшись Старший почувствовал что-то текущее по его губе. Он облизнулся и узнал этот солоноватый привкус. Это была кровь. Подползя к краю плота, пренебрегая опасностью и склонившись над водой, он с ужасом увидел, исчезнувший кончик носа. Оба младших лежали возле чужака, судя по возгласам находящиеся в некоем трансе, подобном наркотическому. Старик вдруг заулыбался и истерически захохотал, осознав то, что он полностью лишен сил, и то, что он был на волосок от конечной гибели, на волосок чужака… Обугленный предмет с оплавленными лезвиями лежал рядом с ним.
Утром обеспокоенные соплеменники, переборов страх, оттащили плот с истерически хохочущим Старшим и дергающимися в трансе младшими к берегу. Деон спал. Спал улыбаясь, видя хорошие сны. Его безумие постепенно отступало, память залечивала раны и прятала пережитое вглубь, чтобы со временем показать произошедшее с ним в том злополучном аванпосте. А пока он просто спал.